Мирон Петровский, один из образованнейших интеллектуалов Киева, чьи немногие, увы, книги хранятся как раритеты во многих семьях — больше всего похож на гегелевское определение «вещь в себе». Даже на немногих, но традиционных встречах-вечерах библиофилов «У Бегемота» в Доме Булгакова, его блестящие выступления обращены в первую очередь на всестороннее освещение предмета разговора, а уж потом — на собственные необычные вариации-гипотезы, доказательство которых полно скрытой страсти и емких афоризмов. Также и статьи, изредка появляющиеся в газетах, притягательны именно сочетанием традиционности и загадочности. Будто читатель заглядывает в какой-то не совсем привычный «отсек», в параллельную культуру, легкую для понимания и такую высокую для «попадания» одновременно. Еще одно качество присуще ему: Мирон Петровский всегда отвечает на вопросы пространно и объемно, так, что у вопрошающего на мгновение кружится голова — «неужели я спросил настолько умно?» Это свойство интеллигента, относящегося к любым, даже «детским» вопросам, как к мировой загадке, а не формальности светского общения.
